Лауша – городок, словно сошедший с рождественской открытки. Узкие улочки, разбегающиеся  вверх от центральной площади, сверкающие витрины и снег. Ещё два часа назад внизу, в долине, была  слякоть. А здесь снег лежит толстым слоем и, судя по всему, не собирается таять. На белом фоне чётко выступают серые, облицованные плоским шифером стены домов. Говорят, его добывают здесь же в Тюрингском лесу. Когда дует ветер, шифер шуршит, придавая картине города звуковое сопровождение. В Лауше издавна жили мастера стекольного дела. И сейчас окна домов сверкают разноцветьем ёлочных игрушек и сувениров. В маленьких магазинчиках мастера выдувают их прямо на глазах покупателей. Жизнь большинства горожан, так или иначе, связана со стеклом. Есть даже верная примета: если во дворе стоит баллон с газом, значит, в доме живёт стеклодув, и где-нибудь в закутке у него мастерская.

Найти родину на карте

В сказочную Лаушу я приехала, чтобы встретиться с Робертом Лейноненом, совершенно удивительным человеком, писателем, историком, художником, прожившим невероятно сложную и интересную жизнь. Через много лет Роберт Лейнонен вернулся туда, откуда когда-то, сначала в Данию, а потом в далёкую Россию, уехали его предки. Из семейных преданий известно, что родоначальник по фамилии Мюллер прибыл в Петербург в 1832 году и привёз с собой сына Иоганна и внучку Анну – прапрабабушку Роберта. По профессии прапрадед Мюллер был стеклодув.

– Я долго пытался вспомнить хоть какое-нибудь географическое название, которое позволило бы мне более точно определить место родины моих предков, – рассказывает Роберт Адольфович, - деревню какую-нибудь, город - но кроме слова „Лауша“ вспомнить мне ничего не удавалось. Перерыл все имеющиеся у меня географические карты, искал Лаушу, где только мог, но нигде обнаружить не сумел. Думаю, неужели я ошибся? Неужели что-то напутали тётушки? Только в 1969 году, когда мне уже самому было 48 лет, я нашёл Лаушу на карте Германской Демократической Республики. Не подвела меня детская память!

Однако с того времени, как Роберт Лейнонен нашел город на карте, до момента, когда впервые ступил на землю Тюрингии, прошло много лет.

„Если бы не путч, меня бы здесь не было“, – говорит он. Надо было так случиться, что с делегацией Ленинградского немецкого общества Роберт Лейнонен выехал в Германию 18 августа 1991 года. В Геттингене, куда они прибыли, российских немцев атаковали журналисты. Весь мир следил за развитием событий, теряясь в догадках, удастся ли отстоять демократию в России или предстоит реставрация социализма. Лейнонен принял решение остаться в Германии. „Я уже старый человек, прошёл все испытания вместе с моим народом, второй раз я этого не выдержу“, – объяснил он.

На вопрос, где бы он, собственно, хотел поселиться, назвал Тюрингию, припомнив рассказы бабушки и тётушек о предках-стеклодувах и свои поиски семейных корней.

Тюрингский лес и семейная библия

Роберт Лейнонен всегда страстно любил горы, все отпуска проводил, шагая по Уралу, Кавказу с рюкзаком за плечами, и здесь, в Лауше, он продолжает наматывать километры горных троп, несмотря на восемьдесят один год и несколько инсультов. Может быть, такая преданность горам тоже идёт отсюда, из Тюрингского леса, из этого города предков, где от начала улицы до её конца перепад высоты – 100 метров? А любовь к истории? Она, без сомнения, берёт своё начало в семье.

В доме, по словам Роберта Адольфовича, хранилась толстая фамильная библия, в которой были страницы для заполнения от руки. Сюда красивым готическим шрифтом прабабушка вписывала события семейной истории: рождения, смерти, свадьбы. К сожалению, библия утрачена в блокаду. Зато надёжно остались в памяти рассказы бабушки, тёток, собиравшихся по вечерам за круглым столом. Обе тётушки были меломанками. Усевшись с ними у детекторного приёмника, Роберт в детстве прослушал многое из музыкальной классики. А на традиционные семейные чтения тётушка Элеонора приносила книги из библиотеки иностранных языков, в семье говорили и читали по-немецки. А ещё Роберт увлекался астрономией. Золотой аттестат по окончании школы помог без экзаменов поступить в ЛГУ, он мечтал изучать звёздное небо. Однако мечты были прерваны в одночасье с началом финской войны. Новоиспечённый студент был призван утверждать Советскую власть в Финляндии. После возвращения с фронта Роберт, словно предчувствовал, что скоро не будет возможности выбраться с девушкой на танцы, сыграть в спектакле драматического кружка, поэтому спешил окунуться в мирную жизнь. В кружке ставили они драматическую поэму Михаила Светлова „Двадцать лет спустя“. Премьера была назначена на 22-е июня. Не состоялся спектакль, не осуществились многие задумки. Помешала война.

Репрессирован посмертно

Семья Лейнонен осталась в блокадном городе, Роберт очень скоро почувствовал, как близка смерть.

- Мы не раздеваясь бродили по комнатам, стараясь согреть свои голодные тела, – вспоминает он. – По несколько раз в день разогревался самовар. Пили, обжигаясь, горячую воду. Но это помогало не надолго. Люди редко умывались, а многие, видимо, совершенно об этом забыли. Бани не работали. Руки от постоянной близости к огню потрескались, почернели. Лица постепенно превращались в скелеты, обтянутые кожей. С каждым днём мы становились всё слабее и слабее. Я чувствовал надвигавшуюся смерть. Ужасную голодную смерть. Мы знали, что мы все обречены на гибель. На мучительную смерть. Двоюродная сестра моя Элла не выдержала этого испытания. В отчаянии она ушла из дому и, бросившись где-то во дворе на снег, замёрзла. Но большинство всё же надеялось на спасение.

Роберт выжил. Удивительно, но в страшные дни он умудрялся рисовать. Его картина, написанная в то время, хранится сегодня в музее Блокады Ленинграда. На ней – цветы, яркие, светлые, живые. Глядя на них, не веришь, что написано полотно в полумёртвом городе, где автор потерял самых близких людей.

„Отец умер на улице, – пишет он в книге „Жизнь на полустанке“, – труп соседи занесли в нашу комнату, где уже тогда никто не жил – во время очередной бомбёжки разбило стекла. Там труп отца пролежал, видимо, с полмесяца, пока его не забрали. Повестка о выселении из Ленинграда пришла уже после смерти отца. Такие же повестки получили трупы моей матери Элеоноры Робертовны, урожденной Форстман и брата Бруно, которому и восемнадцати не исполнилось. Это был случай особый: репрессированные посмертно“.

Копейск

Что такое „трудовая армия“ молодые российские немцы представляли слабо. Набившись в теплушки, парни доедали взятые из дома припасы и в большинстве своем не знали, к чему готовиться. А их уже ждали на шахтах, в бараках за колючей проволокой, так называемых зонах.

– Когда мы прибыли в 1942 году, немцев на работу и с работы водили под конвоем с овчарками и под автоматами, – вспоминает Роберт Адольфович. – Потом стали мы спецссыльными под надзором комендатур безо всяких элементарных человеческих прав покинуть хотя бы временно место ссылки. И родных своих не могли к себе пригласить или вызвать. Даже в Челябинск рядом, в областной центр, без разрешения проехать не разрешалось. За околицей для нас была протянута условная граница, перешагнуть которую мы не имели права.

Он мечтал вернуться в Ленинград, но смог сделать это только после ухода на пенсию. Пять лет жил в родном городе без прописки. Однако это не мешало ему радоваться каждой минуте, проведённой здесь. Ведь он так любил этот город, так много знал о нём! Водил экскурсии по ленинградским улицам, читал лекции, составил несколько картотек, готовил передачи по телевидению. Его всегда интересовала тема „Немцы в Петербурге“. Кстати, именно так называется большая работа историка о лютеранском кладбище в Ленинграде. Три года он ходил на кладбище, как на работу, копируя надписи с могильных плит, наполовину ушедших под землю, зарисовывая  покосившиеся надгробья, пытаясь сохранить для потомков память о замечательных людях, захороненных здесь. Вместе с соавтором Эрикой Фогт за этот труд Роберт Лейнонен был отмечен дипломом Анциферовской премии.

Впрочем, историю можно изучать не только по его трудам, но и на примере жизни Роберта Адольфовича. В этом году ребята из молодёжной организации „Deutsche aus Russland“ в Эрфурте пригласили писателя, чтобы вместе отметить День памяти. Литературная композиция была составлена на основе его произведений. В них не только история его семьи, история народа. Архитектура, живопись, поэзия, литература – круг интересов Роберта Лейнонена, который с годами только расширяется (а ведь Лейнонену – восемьдесят один!). Его охотно читают и в России, и в Германии, поют песни на его стихи. И любят его и там, и здесь.