С рюкзаком обходил я немало.

Пересёк, и не раз, Кавказ.

Был в Крыму и в горах Урала.

Но сейчас не о том рассказ...

Я вершину трудней, чем в блокаде,

Никогда и нигде не нашёл.

Подымались мы к ней трижды на день,

Дождь ли, снег ли на улице шёл.

Не до пиков нам было в Памире,

Не до странствий в снегах Колымы.

Да и знает ли кто-нибудь в мире

О рекордах, что ставили мы!

Наша вышка сложней Эвереста,

Камнепадов, лавин, ледников.

Дней военных священное место

Для оставшихся

вышковиков...

Девяносто четыре ступени

Поднимались, не чувствуя ног.

Девяносто четыре ступени

Сорок лет позабыть я не мог...

Не рюкзак мы тащили в гору,

Не метель с ног валила нас -

Нас шатал и мотал в ту пору

Трёхпудовый

противогаз.

Подгибались, тряслись колени,

На перилах лежали телом -

Девяносто четыре ступени

Штурмовали в безмолвии белом.

А морозы под тридцать, бывало.

Чем поможет овчиный тулуп?

В нём тепла ненадолго хватало,

Если сам чуть живой полутруп...

Девяносто четыре ступени

Проползали в холодном поту.

На людей не похожи - тени,

Тенью восемь часов на посту...

Я не помню, не знаю такого,

Чтобы пост был на вышке пустой -

Наша связка была готова

Заменять соскользнувших собой.

Нас не всех оборвало сразу,

Кое-кто держался на риске.

И последнюю помню фразу:

- Я сошёл... зачеркните в списке...

Встаньте молча, постойте минуту...

Оглянитесь на свой Ленинград

И представьте блокаду, зиму ту...

Тех погибших на спуске ребят...

1981