Образ, сказкой навеянный,

Царство ведьмы-карги,

Мрачный лес берендеевый

В тайниках Уреньги.

По склонам петляет и кружит лыжня.

То вправо, то влево бросает меня.

Сорока хохочет, но мне не до смеха,

А снег рассыпучий рассыпало эхо!

„Твои стихи нещадно устарели!

Увлёкся ты не в меру стариной.

Играешь на прадедовой свирели,

А все давно умчались в мир иной.

Перезвончатой трелью заливистой

В тишине цокотал соловей.

На опушке берёзистой, ивистой

Думы грустные, милый, развей.

Размашистой синью

расписано небо,

Размашистым взлётом

ворвалась весна.

Синонимом счастья не раз называли

Науку, искусство и труд.

Но всем достаётся то счастье едва ли.

Любовь ещё счастьем зовут.

„Мне декабрь кажется маем,

И сквозь снег я вижу цветы.

Отчего, как в мае,

Сердце замирает,

Знаю я и знаешь ты...“

      Слова из фильма

Когда-то, помнится, в конце сороковых

Я „Серенаду“ видел „Солнечной долины“.

И тех актёров, знать, давно уж нет в живых.

Нет музыкантов, режиссёров той картины...

Серебристою пылью

пересыпаны ели.

Серебром отливает

листва тополей.

В мерном такте скрипят

под луною качели.

Ну, сойди, подойди!

Обними, пожалей!..

Всё шепчет где-то исподволь сознание:

- Не нужен ты! Ты в тягость ей! Кончай!

Скажи ей, наконец, не „до свиданья“,

А трудное, жестокое „прощай“.

На Московском трамвае в никуда...

Я кинул в кассу пятачок

И оторвал себе билет.

Куда-то еду, дурачок!

Назад пути мне больше нет...