Над лугом белый стелится туман.

Пурпурный бархат скрасил кроны елей

И тучек серебристый караван

Постель над горизонтом солнцу стелит.

Ты только вслушайся! Слово какое!

Песней восточной звучит:

У-у-рень-га-а-а...

Эхом прокатит над царством покоя,

Перекликаясь, далёкое га-а-а!..

День был ненастный, снежок пролетал.

Лихо мело в верхах!

Медленно шёл с рюкзаком между скал.

Брал, видно, ветер на страх.

Мы шли по курумам, без троп, напролом,

Солнце пытаясь догнать.

Вот кончатся скалы, сухой бурелом -

Поставим палатку, и спать!

На проходной, у окошка,

Весь день бородатый трётся.

Исчезнет, походит немножко,

И снова за трубку берётся.

Красивых, милых, безобразных,

Серьёзных, мрачных и смешных,

Весёлых, грустных и тупых;

Тревожный дух расцветших лип,

В нём запах липового мёда...

Что мне расцвет тех лип сулит,

Чем наградит ещё природа?

Я альпинист, хоть в Альпах не был,

Не видел грозных Гималай.

На Уреньгу* подняться мне бы,

Со скрипом влезть на Таганай.

На Московском трамвае в никуда...

Я кинул в кассу пятачок

И оторвал себе билет.

Куда-то еду, дурачок!

Назад пути мне больше нет...

Всё шепчет где-то исподволь сознание:

- Не нужен ты! Ты в тягость ей! Кончай!

Скажи ей, наконец, не „до свиданья“,

А трудное, жестокое „прощай“.